Первый полис, оформленный компанией, страховал компьютерное оборудование Автобанка.

Второй договор, с ЗИЛом, страховал всех работников предприятия – тогда их было 110 тысяч человек. До того момента ЗИЛ традиционно страховал их в Госстрахе. Помощь Автобанка и Ингосстраха помогла завершить цикл долгих переговоров и перехватить клиента у конкурентов. Кстати, это событие стало поводом для первого упоминания РЕСО-Гарантия в прессе – в телепрограмме «Вести» вышел небольшой сюжет о сделке с ЗИЛом.

И уже осенью 1992 года был заключен договор коллективного накопительного страхования жизни с компанией «Союзпромэкспорт», которая, кстати, тогда же стала миноритарным акционером РЕСО-Гарантия.


Первые выплаты

Первые выплаты РЕСО-Гарантия были по договору с ­ЗИЛом. С этим связано много забавных историй, в основном с описаниями страховых случаев, которые присылал ЗИЛовский отдел безопасности труда. Например, одна рабочая чихнула, и ее так передернуло, что она сломала ключицу… Про другого рабочего так подробно и сочно описывалось, как он вставлял-вытаскивал какую-то деталь, что возникали прямо эротические ассоциации. В результате этих челночных движений несчастный куда-то так засунул свою руку, что ее затянуло в механизм… Был персонаж, которому по неизвестной причине не пришли положенные деньги, и он ходил каждый день, говоря, что вы тут их крутите, а мне с ребятами не на что по кружечке пивка выпить. Конечно, людей было ужасно жалко, но описания были буквально анекдотические.

Одна из первых выплат по имуществу связана с магазином одежды «Москва-Вена» на проспекте Мира. Его залило канализацией, рубашки намокли. Страховщики выплатили магазину все, а товар забрали себе. Как его реализовывать, никто не знал. Махнули рукой – забирай, кто хочет! И компанию таким образом приодели!


«Не такая уж большая наука»

– Подписание первого полиса мы отмечали, как сейчас помню, в ресторане гостиницы «Белград», – рассказывает Игорь Черкашин. – Весь февраль вся компания занимала одну маленькую комнатушку вполовину моего нынешнего кабинета. В этой комнатушке сидел я, потому что остальные еще работали на прежних работах, примерно с марта они официально перешли к нам, и тогда нам выделили еще две комнаты. Сидел я в кабинете одного из руководителей бывшего Главного вычислительного центра Минфина СССР, который в то время был в отпуске, и там появлялись Генеральный директор и вся компания. Я сидел там постоянно – готовил новый полис – целый месяц. Мы вели переговоры с Автобанком.

Честно говоря, несмотря на то что Кругляк рекомендовал меня как хорошего специалиста по страхованию, я неплохо знал автострахование, а об остальных видах знал понаслышке. И с тех пор я вынес глубочайшее убеждение, которое помогло мне уже потом, при осуществлении перестройки в компании, что страхование, в принципе, не есть такая уж большая наука. Здесь глубокой специализации не нужно – нужна внутренняя дисциплина, общее понимание проблемы, общая подготовка, мало-мальски варящие мозги – и ты сможешь работать в страховании. Не нужно быть «имущественником», автостраховщиком и
т. д.

Так вот, 9 марта был продан первый полис – он был на такой плохонькой бумаге, там был изображен кит – мы хотели сделать из него какой-то логотип. Напечатан он был не на компьютере, а на пишущей машинке, которую я принес из дома. Поэтому на втором экземпляре, оставшемся у нас, видны исправления, типичные для пишущих машинок.


«Мы не понимали, как это – уйти с работы в шесть вечера»

– Вспоминаю первый полис, как мы его подписали и как мы его обмывали, – это было нечто, – вспоминает Алла Дудкина. – Мы застраховали компьютерное оборудование Автобанка, получили на счет старыми деньгами 300 тыс. рублей и не знали, что вообще делать с этой страховой премией, как ее вообще можно использовать.

Конечно, не все было только легко и радостно. И материально было тяжело, потому что, сами понимаете, кроме уставного капитала, который нам внесли наши акционеры, средств не было. Значит, нужно было напрягаться и работать, чтобы поступали страховые платежи. И нужно было грамотно их расходовать. Мы не позволяли себе ничего лишнего, ограничивая себя во всем. Мы не понимали, как это можно – в шесть вечера встать и уйти с работы.